Хлебников в Торжке читает лекцию о строительстве подземного железнодорожного туннеля под Гималаями.

Он читает так тихо, что его почти не слышно.

Сам же Хлебников слышит, как где-то свистит паровоз. Этот свист пленяет его душу, он забывает закончить лекцию и уходит неизвестно куда.

***

В 11 часов вечера Мандельштам ходит по зоологическому музею и читает вслух надписи на стеклянных шкафах.

«Эти чучела смотрят на меня через стекло и слышат какие-то непонятные для них звуки» — вдруг приходит в голову Мандельштаму, и он испуганно озирается по сторонам.

Затем по пустынным залам музея разносится топот бегущего человека, громкий стук дверей и скрежет замка.

***

Хармс рассказывает своему другу Введенскому анекдоты о Пушкине. Введенский хохочет.

Сначала смех его доставляет Хармсу удовольствие, но потом он впадает в тоску, начинает беспокоиться и, наконец, уходит неизвестно куда.

***

В гостиной Сапгир читает Холину свое стихотворение «Я — Адонис, вот мой пенис».

Дверь в спальню приоткрыта, там кто-то возится и пыхтит. Слышно, как рвется шелк.

Холин вздрагивает и краснеет.

***

Национальный герой Лимонов сидит за столом в Америке и пишет статью о каких-то звуках.

— Что же это были за звуки? — вспоминает Лимонов, вслушиваясь в иностранную речь и рисуя на бумаге закорючки, — ведь были же они, были когда-то — непонятные, вле-кущие?

и Лимонов заканчивает свою статью фразой: «Я слышал какие-то звуки, и они привели меня в вашу страну».

***

Кабаков читает свой альбом «Соня Синичкина — чашка».

После чтения присутствующие некоторое время молчат и слушают звуки.

Что это за звуки, еще неизвестно, но они уже слышны всем.

***

Пивоваров читает свой «Проект биографии одинокого человека».

Его картина похожа на окно, за которым кто-то живет, зажигая по вечерам настольную лампу.

Из окна долетают звуки, но нельзя понять: играют ли там на рояле или разговаривают.

***

Рубинштейн читает свою Программу работ.

Присутствуют женщины: Алексеева Н. Ф., Яворская И., Сумнина А. В., Кизевальтер Г., сестры Чачко, Сапонова М. А.

и мужчины: Алексеев Н. Ф., Яворский И., Сумнин А. В., Кизевальтер Г. и братья Чачко, и Сапонов М. А.

Во время чтения присутствующие разговаривают, сильно шумят — стоит гул, в котором трудно что-либо понять.

***

Алексеев читает свою картину «Я слышу звуки».

Присутствующие художники, писатели и композиторы стараются разобраться в этих звуках, напрягают слух, и в тишине слышно, как стучат их сердца.

***

Алексей Любимов исполняет произведение Кейджа 4.33.

Во время исполнения все присутствующие молчат и слушают звуки.

Что это за звуки, еще неизвестно, но они уже слышны всем.

***

Вот они были, герои нашего времени, законодатели хорошего настроения, воодушевляющие и обобщающие скучную жизнь,

вот они были, терзаемые самосознанием, засыпанные в катакомбах мемуаров,

зажимающие носы, чтобы не слышать запаха гниющего классицизма,

вот они были сюрреалисты вокруг гигантского стола, на котором величественно возлежал незамороженный Державин, на столе, за которым пировало Возрождение, вечеряло Средневековье, на котором закладывала тельца античность и архаика и лежало тело еще бездыханного Адама — одним словом, на забрызганном кровью фартуке Господа Бога они были —

и слышали какие-то непонятные звуки и чьи-то чужие голоса.

***

Сумнин читал свою Элементарную поэзию № 5 «Я слышу звуки».

На чтении присутствовали только поэты, художники и музыканты.

После чтения все присутствующие согласились с концепцией автора и сказали, что они тоже слышат звуки.

***

Вот они все на фотографии в черных костюмах, дамы в длинных платьях.

Они красиво заключены в прямоугольник.

Среди них нет поэта. Он не читает им своих стихов, но создает из себя центр внимания. Они сами себе центр — могут висеть на стене на видном месте и разговаривать о чем-то таком, отчего лица их становятся похожими на бред или облако.