ПОЭТИЧЕСКАЯ (ВЕСЕННЯЯ) ЛИХОРАДКА

Можно было бы наперед сказать,
что отличие себя от самого себя –
дело нескольких дней,
и во исполнение предсказания
осыпать лицо золотою пылью.
«Я – другой» – метафора времени,
если не свойство мертвого.
И жизнь похожа на праздник, а праздник –
на усилие отделаться от покойника.

Так,
возбуждаемый поэтической лихорадкой,
что ни утро, просыпаешься со знанием языка,
неведомого накануне.
Точно слова,
произносимые вновь, –
противоположность, собственно, языку –
второй памяти человека, ибо каждое –
служит один лишь раз.

Помещенный в контекст тысячелетий рефлексии
маленький интеллектуальный перл
младенца, безумца и дикаря?

Ничего такого.

Просто-напросто,
прежде чем странным словам
сложиться, самое меньшее, в только что сказанное,
в мире родились и умерли многие поколения
более ничем не известных
философов, риторов и поэтов.
«Должно быть, я умер, –
гласит их опыт, –
ибо никто
не слышит меня».

Было бы глупо
корить себя
за непоследовательность
и прочие тому подобные вещи.

Неправильности в словоупотреблении и синтаксисе,
присущие, собственно, языку,
возникают гораздо позже:
вместе с мнением,
что слова в языке соединяются не случайно.
Применительно к скромным меркам человеческой жизни –
не такой уж большой промежуток времени.
Нечто вполне объяснимое
недостатками памяти человека, с одной стороны,
и изменениями во взглядах, происшедшими в нем,
с другой.
И все –
за пятнадцать-за двадцать дней!

Невозможно ни ошибиться,
ни переусердствовать в уточнении,
пир листвы заедая лучами солнца,
до того, как одно из солнц
обратится в пчелиный мед, а другое –
в сушеный изюм на ветках.

Юрий Гудумак.