Ты, грешник, веселей сковородки
печешь мне сердце, и смерть
на треть становится ближе, и дергается
пресловутым Кондратием. А границы
вмерзания звезды в око, зла — в душу,
накрыты маревом, плющом повиты.
Смерть становится ближе. Хуже
уже не будет, теперь мы квиты.
В том-то и соль, что черней млечности
и красней молока уже не станешь.
Уже не только сердечной боли —
молока в бидоне уже не осталось.
И как несет на горбу муравей звезду,
так пузырится в очах страх.
И хочется крикнуть мертвой девочке:
— Встань, милая! Встань и иди.
Валерий Артамонов.