Философские размышления о восприятии и времени

Сочтёшь ли (но так будет вернее) кожу, либо —

Упавшим к ней отсветом только часть образа,

Чья целокупность, или же скудная известь,

Продолжается предпосылкой мысли.

«Ясность» вкрадчива.

Как дыхание формирует очертания литеры?

Подобно тому, как сентябрьский лист дарит

Пребыванье падению, т. е. мо́сту, ведущему

Сквозь геометрию времени. И мановение

Вне точек «здесь», «завтра», перехватывающих

Дыхание, — изнанкой крапивы… Рассвет ночи.

Иных знаков, утративших внятность,

сулит материи, скудеющей в пристальном восхождении,

Некую сумму света. Конечно,

Точность изъяна. Терпение.

Словно осень и ничего рядом. Ничего больше.

Пред которой весы бессильны, безучастны меры.

Ну… как если держать на весу во сне руку,

Ничего не касаясь, вплоть — стены́ за стеною.

Замечая блесну сквозняка над графитом лета

(Губою), при всём том, как стягивается повязка,

Сотканная из сухой мяты, дыма, первоцвета, снега.

Не это тоже. «Нет» легче в горле, и зимнее солнце

На реснице дрожью, не скатываясь, не уходя, гаснет.

Воздух не так прост, как прежде,

Глаз избирает (привыкает к) ночь,

Зеркала́ каких крыш пеленают твои отражения?

В каком тумане, какой радугой инея меркнешь?

Острова́ навстречу. Киммерийская пена лазури.

Я помню это, как если бы навсегда павший отсвет

К затылку тела. Я знаю, как превращается

Пот тела в эхо, в то, что забыто, но что, как если бы

На весу падать вместе с рукою. И ничто не ищет опоры.

Аркадий Драгомощенко.