Теперь ясно; облаком перечное немеет дерево,
смотреть вдоль среза, соединяя прямые,
(кленовой листвы россыпь на кошенильных почвах)
протекающие наперекор дуге ламп во рту,
когда поцелуй превосходит ночь, как сухость гласные,
если лишить расстояния, когда пустоты речи
заливает мнимая влага,
вращаясь вокруг бестенной оси,
которой слюна не отдаст ни проблеска
в мановение ока, потому что губы темны, речь суха
и наклонно падает яблоко, так же как солнцем
падает рот, а луна надломленная
срезает в отблеске путь «смотреть и видеть».
Ракушечник.
Остальные формы – поодаль. Поры ветра.
Будь и ты всегда, где там, где слюна проторяет путь
черепичной осени, как все, как черепаховый гребень
воду у берега; милосердней также, поскольку «они»,
«в них», «мы» повсюду беспечно размечены нами,
словно черенками листьев, внутрь отточенных,
раскрыта до полудня пенная вода холода.
Аркадий Драгомощенко.