ФЕЙЕРВЕРК ПО СЛУЧАЮ 853-ЛЕТИЯ ПЕРЕСЛАВЛЯ-ЗАЛЕССКОГО

вот город, трижды плотный супротив
своей рабочей полупустоты,
стекается на площадь, прихватив
хихикающий гелий в животы,

и рвётся вверх, когда ему в лицо
кидает небо твёрдые куски,
но тут же разлетится на пятьсот
частей, и пиротехник рвёт кольцо,
и говорит: Теки,

как римских свеч ворованное сало,
на острых вздетое штырях,
по капле в землю утекало,
и тело становилось прах,

и римский колокол с раздетым языком,
швырял слюной, на привязи пляша,
так небо падает горящим дуршлагом
и три секунды не даёт дышать.

и кто-то говорит, крича:
– Что мне с того, что я насквозь проколот?
Я весь из букв.
Я утолю твой голод
и освещу твой стол.
Я – римская свеча.

Верчусь на языке, но после стану сказан,
и ты со мной и твой
игрушечный нетвёрдый разум,
размятый пальцами, как шарик восковой,
ушедший в землю, выросший травой,
любивший бабочек и пахнущий корицей, –
ты думаешь, что ты живой
и хочешь быть живым, и снова повториться,
ты хочешь речь.
Я – речь.
Я говорю:
Я – римская свеча, и я тебя горю.

но голос маленький и Колизей –
футбольный стадион,
со всех сторон ему глазеют
в раскрытый рот, а там – аэростаты
разбухшие сидят и просят вон,
огнём пригашенным чуть-чуть крылаты.

летает ёрш. направо – звяк чекой.
пей, пиротехник, будь покоен:
твой бедный глаз от случая какого
Отец Небесный спрячет за щекой.

Марианна Гейде.