Прелесть земная

Я мог бы воспеть прибитую ливнем дорогу,
по которой мы пьяно брели, украшая губы
нехитрой беседой.
Или бежали вдоль валунов,
прикладываясь поминутно к бутылке.

Ах, месяц Май!
Ах, как безумна любовь.
Она несомненно безумна, эта любовь,
На дороге, хлещущей из оврага.

Я мог бы воспеть очередь за хлебом и сыром
в лавке кривой, что около водоразборного крана.
Шутов-дачников, станцию, взмахи ресниц,
погоню жалящих капель,
Рыдающего велосипедиста, петлявшего перед нами, —
Он плакал от солнца гулко и страстно
и вёз за собой в тележке рассаду: крыжовник,
смородину, саженцы яблонь, клубни тюльпанов
в мокрой рогоже.

Я мог бы воспеть саднящие плечи,
Счастливые слёзы,
Укрытые дымом, юные всходы вдоль разогретой
дороги.
Ах, месяц Май!
Ах, как бездумна любовь, как бездумна она,
извлекая тебя и меня из вороха лет.
Но получается вовсе не это.
Выходит совсем другое —
Блещут спицы, вращаясь обратно,
Не оставляйте меня — поднимается голос,
Не отнимайте этой ненужной дороги,
Дайте взглянуть лишь на вас, бегущих
где-то у неба,
Увижу и хватит.

Аркадий Драгомощенко.