К раскрошенному печенью я обращаюсь как другу семьи, труда.
Оно как разрушенный древний город смотрит на новые города.
На стройках, где каски оранжевы, хлеб горяч, кефир из пакета бел, где голубь общего духа цел, и общей беды лебёдка поёт над городом, где живёт моё бедное сердце.
Куда-то ритм, жанр, пепел и песок (и сухая глина).
Стройки сворачиваются, дома́ окнами синими (всё большое).
Это ли не страна?
Я пою, пою.
Уитмен и патриот, посмотрите, всё умирает, но ведь не всё.
И спокойная тишина тихих улиц — солнечная! Послушайте, ничего страшного сейчас нет.
Василий Бородин.